В Москве тридцатых годов внезапно появляется загадочная фигура профессора черной магии Воланда, чье прибытие всколыхнуло размеренную, но полную скрытых пороков жизнь советской столицы. Вместе со своей причудливой свитой, включающей говорящего кота-проказника Бегемота, мрачного Азазелло, гаерного Коровьева-Фагота и вампиршу Геллу, он приступает к серии сверхъестественных сеансов, которые безжалостно обнажают истинную сущность горожан — их алчность, карьеризм, трусость и лицемерие. Параллельно этой мистической линии развивается трагическая история безымянного Мастера, создавшего гениальный, но непризнанный и подвергнутый уничтожающей критике роман о событиях библейской эпохи. Его возлюбленная Маргарита, охваченная отчаянием и верой в его талант, ради спасения Мастера от забвения и психиатрической лечебницы решается на отчаянный шаг — она добровольно становится королевой на балу у самого Сатаны, вступая в опасную сделку с потусторонними силами, последствия которой оказываются не просто драматичными, но поистине судьбоносными. Второй пласт повествования полностью посвящен роману, написанному главным героем, и переносит читателя в древний Ершалаим, где разворачивается психологическая драма прокуратора Иудеи Понтия Пилата. Он вынужден вершить суд над бродячим философом Иешуа Га-Ноцри, проповедующим идеи добра и правды, которые представляют угрозу для власти римлян. Этот эпизод, являющийся смысловым и философским стержнем всего произведения, детально исследует муки совести, бремя власти и проблему морального выбора, стоящего перед человеком, облеченным ею. В финале обе сюжетные линии гениально переплетаются, достигая высшей точки в мистическом разрешении судеб главных героев: Воланд, выступающий в роли не только искусителя, но и вершителя особой справедливости, дарует Мастеру и Маргарите долгожданный вечный покой, в то время как Понтий Пилат, веками терзающийся за свое малодушие, наконец получает прощение и освобождение. Булгаков создает сложнейшую литературную конструкцию, где реальное и ирреальное, сатира и высокая трагедия, земные страсти и вневременные метафизические вопросы сливаются воедино, заставляя задуматься о фундаментальных основах бытия, неизбежности возмездия и искупительной силе любви и творчества.